ВИЗУАЛЬНЫЙ ЯЗЫК И КОМПОЗИЦИЯ В ФОТОГРАФИИ – КАК НАЧАТЬ ГОВОРИТЬ С ПОМОЩЬЮ ОБРАЗОВ

Фотографией я стал заниматься с 12 лет. Помню, что это было просто в один день, я вдруг понял, что хочу делать с помощью фотоаппарата изображения – я тогда вообще не понимал, что это такое. Это была как навязчивая идея, которая сперва появилась как видение. У нас во дворе была детская площадка – карусель, песочница, качели – и передо мной раз за разом возникала одна и та же картинка, черно-белая фотография, на которой дети – мои знакомые – играли, бегали друг за другом вокруг этой металлической карусели. Фотография вдруг в моем воображении оживала, дети начинали двигаться – возникало кино. И вот это видение повторялось и повторялось, так что очень быстро превратилось в какую-то навязчивую идею. Помню, мне тогда уже удалось заработать немного денег на озвучании фильмов на киностудии. Я попросил бабушку, которая меня баловала, добавить недостающую сумму, и купил первый фотоаппарат. Я ничего не умел в тот момент, я снял две пленки, и тут понял, что я не знаю, что с ними дальше делать, т.е., вообще, я не понимал, поэтому я положил их в шкаф. А через некоторое время я совершенно неожиданно обнаружил в почтовом ящике приложение к журналу о технике, кажется, он назывался «Юный техник» и это приложение было полностью посвящено фотографии – такая брошюра с формат половины газеты. И мы не выписывали этот журнал, т.е., скорее всего, почтальон просто перепутал ящики и вместо другого положил в наш. И все – дальше в доме появились химикаты, бачки для проявки пленки, фотоувеличитель – представляю, сколько неудобств я тогда доставлял родителям, брату и сестре. Мы жили впятером в трехкомнатной квартире, и там было довольно тесно. Но я умудрялся печатать фотографии в ванной по ночам.

Вот так это и возникло, и довольно много времени мне еще понадобилось, чтобы начать фотографировать людей – потому что в первое время я ощущал почти какой-то первобытный ужас, чтобы навести камеру на человека, рассматривать его через видоискатель и нажать кнопку, сняв тем самым с него копию, перенеся его на скрытый и невидимый до поры слой на фотопленке. Это, правда, было сродни какому-то нарушению сильнейшему табу – как если бы что-то во мне самом запрещало мне это делать, какая-то стеснительность, невозможность нарушить границу интимного пространства. Уже гораздо позже я понял, что фотография в принципе, если она хочет быть искренней, то должна проникать в интимное пространство человека.